У меня в детстве был знакомый Олег. Кирпичом мне по голове уебал за то, что я в карты у него выиграла. Вроде нормальный парень был, перспективный, в ПТУ поступил на бульдозериста. Но потом спиздил трех куриц в совхозе и присел на пять лет. Сейчас, мой юный читатель, ты решишь, что я художественно приукрашиваю про Олега – как всегда и решают, когда я щедро сыплю факты из своей биографии в ваш этот кофр для хиханек. Но всё было: и кирпич, и тюрячка. Дальше я не знаю, чем он кончил. Возможно, переименовался в Алика, и дело как–то выправилось.
В юности у меня был знакомый Глеб. Я несколько раз его спрашивала - а как так вышло? Вот родился ты розовеньким, гуттаперчевым карапузом - крохотные пяточки, щечки в сосудиках, кулачки с комочек. На каком моменте, умиляясь, мама произнесла ГЛЕБ? Как и почему пришли в ее взрывающуюся от гормонов голову такие согласные? Глеб купил на заводе какие-то трубы, меряя их на метры, и продал их с огромной маржой другому заводу, меряя на килограммы. Предприимчивый был чувак и дошел бы до государственной думы, если бы не баба его Лариса. Лариса и Глеб - сочетание настолько дикое само по себе, что воображение тут же рисует какую-нибудь дикую историю, тем более, что и фамилия там была - Дикие. С ударением на вторую И. ДикОй Глеб. ДикАя Лариса. В 1998 году Глеб утонул в болоте, собирая Ларисе чернику на варенье, а сама Лариса, потужив с годик, вышла замуж за американца и уехала в Вайоминг. Где ее скоропостижно задрали койоты. Койоты, блядь. Дикие. Далась тебе эта черника, Лариса.
И вот буквально вчера знакомлюсь в баре с парнем. Мне это запросто, я себе даже в космосе компанию найду. Строгий брюнет, легкая небритость, женский коктейль с трубочкой, два айфона. Нечитаемая внешность, за ней кто угодно может скрываться - от басиста инди-группы до гея-мормона с тайной коллекцией таксидермии на чердаке готического особняка. Как звать, спрашиваю. А он Гималай. Гималай, блядь, я паспорт посмотрела. Гималай Сергеевич Дрезина. Хлопнула водки, вежливо улыбнулась – и скрылась в витиеватых дворах Петербурга, не в силах пережить такое буйство семантики.
Алена Чорнобай